Сон в заснеженном саду - Страница 3

– Я боюсь задаваться этим вопросом, – призналась Мэгги. Сейчас, когда Сандра ее спросила, она вдруг почувствовала, как сильно ей хочется облегчить душу. – Для меня Эрик был скорее соседом, компаньоном, с которым мы делили квартирные расходы, приятелем, изредка неплохим любовником.

– Неплохим? – ехидно переспросила Сандра, словно желая заступиться за Эрика.

– Ты права, я чересчур жестока. Как ты думаешь, если бы я его любила, решилась бы тебе солгать? Только прошу тебя: не жалей меня. Я себя никогда не жалею. Дети очень любят Эрика. Когда становишься матерью, в душе постепенно атрофируется собственное «хочу». Взамен ему приходит «хочу» твоего ребенка.

Когда Мэгги закончила монолог и обратила внимание на Сандру, та стояла перед ней, скрестив на груди руки и уставившись на нее ошеломленным немигающим взглядом. Мэгги улыбнулась и лениво расправила плечи:

– Не слушай меня. Далеко не всем женам приходится имитировать оргазм. Есть и влюбленные.

Сандра не понимала Мэгги. Ее муж Эрик, высокий мускулистый мужчина с атлетическим торсом и длинными ногами, был для Сандры воплощением красоты и силы. Когда он выходил из машины или, наоборот, садился за руль, девушки жадными взглядами провожали его огромный мощный внедорожник.

Но Мэгги, как это присуще многим женам, считала его плохим мужем, невнимательным отцом и заурядным любовником.

Мэг, ты слепа! – хотелось крикнуть Сандре, но она молчала. Каждому суждено потерять то, что он не заслужил.

2

Сандра накликала, подумала Мэгги, услышав, как в прихожей скрипнула дверь и послышалось знакомое фырканье. Эрик, приходя в теплое помещение с улицы, почему-то начинал шмыгать носом и отряхиваться, как домашний кот, которого в качестве наказания выставили на улицу. С другой стороны, муж так мало времени проводил дома, что отторжение его организмом царящих здесь запахов не удивляло Мэгги. Она была рада, что Эрик пока еще не чихает при виде их общих детей.

– Семья, я дома! – воскликнул он громовым голосом, и Мэгги тотчас выскочила в прихожую.

– Милый, уже полночь. Говори чуточку тише, дети спят.

Но предупреждение запоздало. Разбуженные криком малыши высыпали из детской и запрыгнули на руки к отцу.

– Папа! – закричал Крис, шестилетний малыш с волосами цвета свежей соломы. – Мама, смотри, папочка приехал!

– Ты привез мне подарочек? – сонным голоском спросила Лиззи, потирая заспанные глазки.

– Ну конечно, детка. Папа привез тебе подарок, – растерянно ответил Эрик.

Его глаза начали метаться по комнате, пока не наткнулись на укоризненный взгляд Мэгги. Она все поняла и вовремя пришла на помощь.

– Лиззи, крошка, – она мягко забрала девочку из рук мужа, – подарок, который привез папа, можно будет открыть только утром. Давай поскорее ляжем спать, а завтра проснемся и откроем подарки.

Эрик был холодным и источал какой-то чужой запах, но в таком нежном возрасте мелочи тонут в потоке эмоций. Мэгги с трудом удалось во второй раз уложить детей по кроваткам и не поддаться мелкому шантажу маленькой плутовки Лиззи. В обмен на немедленный сон она потребовала бонус в целых три сказки. После непродолжительного торга Мэгги удалось сбить цену до одной сказки и одной колыбельной.

– Ты опять забыл купить им подарки! – сказала она, вернувшись в гостиную.

Мэгги не ждала мужа сегодня, но, заметив, в каком он чудесном настроении, вспомнила слова Сандры и твердо настроилась на серьезный разговор. В конце концов, он ее муж и просто обязан помочь ей если не деньгами, то дельным советом.

Эрик сидел, вытянув длинные ноги, и тихонько перебирал струны на своей гитаре. Он не спросил, как Мэгги провела этот месяц без него, чем занималась. Не спросил вообще ни о чем.

– Слушай, Мэгги, думаешь, мы сможем порвать публику в Лос-Анджелесе с этой песней? – спросил Эрик, заметив, что Мэгги стоит над ним со скрещенными на груди руками.

Он начал играть какую-то длинную, запутанную и скучную мелодию. Мэгги испытывала почти физические мучения от этих нестройных звуков, которые Эрик называл музыкой и с которыми мечтал победить в конкурсе на лучшую музыкальную группу США. Обольщаться насчет таланта Эрика и его приятелей? Нет, Мэгги не считала его гением даже в лучшие дни их совместной жизни. Он продолжал истязать гитару, а ей было жаль. Только вот чего: себя, мужа или потерянных лет?

Перед ней сидел оторванный от реальности человек, неспособный с достоинством признать поражение, на которое его обрекла судьба. Умный человек и в то же время неудачник. Человек, которому Мэгги все простила, потому что у нее было доброе сердце. Он вернулся, и она опять должна жить с ним и терпеть его близость, как новое неизбежное испытание.

У нас еще могут родиться дети, с каким-то неестественным отвращением подумала Мэгги.

Она вдруг отчетливо осознала, что мертва и ничто уже не может причинить ей боль.

Эрик отложил гитару, и цедил кофе маленькими глотками, и не переставая рассказывал о своих несбыточных планах. Мэгги подала ему коньяк, он выпил его залпом, даже не распробовав. Руки его беспрерывно двигались. Длинные пальцы барабанили по столу, разминали одну сигарету за другой. Это были те же руки, которые не раз тянулись к ее телу.

Он коснулся ее руки, но Мэгги убрала ее. На нее вновь нахлынула тоска. Далекими казались прежние чувства, мечты, надежды. Мэгги вдруг подумала, что никому из мужчин, должно быть, не приходило в голову, что женщины тоже иногда тоскуют по свободе. Никто, вероятно, даже не допускает мысли, что женщина может сказать: «С меня довольно!».